2018

СЕРЕБРЯКОВ
Врём про подъём и изобилье,
опасных избегаем тем,
а хамство, тупость и насилье
уже зашкалили совсем.
Жить у разбитого корыта
никто, пожалуй, не готов...
Люблю таких людей открытых,
как Алексей Серебряков.
Вот он смеётся горьким смехом,
разоблачая нашу гнусь.
Как видно, надобно уехать,
чтобы умом постигнуть Русь.
2018

ЭЛИТА
Подустав от кабинетов,
лести, хитрости и злобы,
собирались люди света -
очень важные особы.
Для банкета зал не тесен,
вина, яства - вам не снились,
и от сытости и спеси
щёки круглые лоснились...
Так проводит часто время
самозваная элита,
оставляя век и племя
у разбитого корыта.
И, набив свои желудки
тем, что дарит нам природа,
отпускает пьяно шутки
о наивности народа.
От сверканья больно глазу, -
блещут золотом устои!
А напыщенные фразы
поражают пустотою.
Выясняя, кто мудрее,
кто значительней и лучше,
каждый знает: им ливрею
приподнёс обман и случай.
И сокровища пудами,
и дензнаков миллиарды -
это создано трудами
тех, кому и хлеб - награда.
Солнце светит из зенита,
одержав над тьмой победу.
А элита, что - элита?
Шайка хитрых дармоедов.
Разоденься ты хоть франтом,
философствуй о высоком, -
человек красив талантом,
отвратителен пороком! 

ВИКТОРУ ШЕНДЕРОВИЧУ
Пусть зыбко всё и не бесспорно -
тверда сатирика рука.
Ушли и Горин, и Задорнов,
а ты скрипишь ещё пока.
Девичий возраст - восемнадцать
властитель правит, смяв мечты,
но не разучимся смеяться,
пока смешить умеешь ты.
Создатель шуточных сокровищ,
лишь правду в юморе любя,
творишь, любезный Шендерович?
Так с Днём Писателя тебя!
2018

***
Сохраняйте, люди, веру
в мир, где можно жить вполне.
Хорошо миллиардеру
в разворованной стране.
Как он деньги добывает
вряд ли знает даже чёрт.
Мы ползём, а он летает
на охоту, на курорт.
Не завидуй, рот раззявив,
вот он - всем лохам пример,
нашей Родины хозяин,
господин миллиардер.
2018

2017

***

Предзимье, времени в обрез,
вот-вот - пороша.
Давайте, что ли, в фа-диез
и о хорошем?

Когда навалятся снега
и грянет стужа -
мечты ударятся в бега,
жить станет хуже.

Пока гудят ещё шесть струн
былого века,
что нам грядущего тайфун
иль царство снега?

Давайте запасаться впрок,
до катаклизма,
добром, участьем между строк
и оптимизмом.

2005

# # #
Мы - в тупике, не выйти из беды,
лишь мечутся потерянные души.
Ещё чуть-чуть - и вот растают льды,
и море с рёвом двинется на сушу.

Расколят небо молнии во мгле,
развеют пыль земную ураганы,
и прошлое, в уюте и тепле,
окажется потерянным и странным.

Терпенье - наш удел, но, не скорбя,
перевернув любое время года,
покажет, как выходят из себя,
никем не покорённая природа.

Рванутся в горы, бросив города,
пропитанные ложью и елеем...
Быть может, мы научимся тогда
как жить? Конечно, если уцелеем...
30.01.2005

2009

ДВА ПОЭТА

Российская немощь
жива исключеньем, -
глазам не поверишь
за суетным чтеньем:

в случайном журнальном,
но верном соседстве -
Борис Чичибабин
и Герман Плисецкий.

На острове строчек
и в рифму, и в прозу,
они, среди прочих,
не выбрали позу.

Один - отсидевший
в стенах соловецких,
другой - уцелевший
в парадах советских.

Один из них старше,
другой помоложе,
но горькая чаша
им выпита тоже.

Из тех, кто креститься
умеет едва ли,
им много простится
за то, что не лгали.

Писали, как жили,
созвучно дыханью,
хорОм не нажили,
не снюхались с дрянью.

Биение мыслей
всех вывертов стоит, -
Из всех, кто здесь тиснут,
их, может быть, двое.

А встреча - мгновенье,
лишь шаг до погоста,
удел же - забвенье
в бeздарном потомстве.

Парят два поэта,
рифмуя над бездной,
на лучике света
эпохи железной.

2003

# # #
Наверно, Бог не с нами,
а там, где мгла и высь.
Мы входим со слезами
в неведомую жизнь.

Предрешены итоги
и скука режет глаз,
утоптаны дороги
пожившими до нас.

Устав бесцельно биться
средь боли и стыда,
пытаемся прибиться
к умеренным стадам.

А если час назначат
средь игрищ и речей,
душа твоя заплачет
у Бога на плече?
2003

1996

# # #

Отплывали эллины на Трою
на своих корабликах гребных.
Если так плывут, то, значит, стоит, -
ветер бы попутный не затих.

В Илионе прячется Елена,
и в борьбе за женские права
будет мыть тела морская пена,
обагрятся камни и трава.

Сверху с пониманьем смотрят боги,
не мешая первым морякам.
Честь - она всегда удел немногих,
переросших страны и века.

Мы своих красавиц поим водкой,
покупаем за еду и кров,
их протест перекрываем глоткой,
реже доходя до кулаков.

Нет, рука не дрогнет у подонка,
ежели его не замели.
Но проснётся в ком-то амазонка, -
значит всё в порядке у Земли.

И бегут от нас во все лопатки
спутницы по счастью и беде.
Нам бы вспомнить древние порядки,
цену дружбе, чести, красоте...
1996

# # #
Гудит орган, как полуночный лес,
и тьма небес нисходит в зал по трубам,
бесплотность мысли обретает вес,
и слов неизречённых ищут губы.

Пока регистр не вырвал нас из тьмы
в высоты всепрощения и света,
переплетём в пожатьи пальцы мы,
как шлейфы - две летящие кометы.

Прочь из тенёт по звуковой волне
туда, где каждый миг, как обещанье.
Стихает Бах, выходим в полусне, -
не люди и не боги, но на грани.
1996

1995

***
Катилась жизнь моя вполне неспешно к сорока,
а жил я честно, хоть и не прекрасно.
Когда оклеветали и навесили срока,
всё стало мне про них предельно ясно.

Исусу было проще - крест, Голгофа, а потом
схождение с креста и воскрешенье.
Меня ж пытали током, светом, били, а перед судом
в воде топили - так, для устрашенья.

Иуду отыскали - он им тут же показал,
что я - зачинщик разных преступлений,
что собирался банк ограбить, захватить вокзал
и телеграф с почтамтом, без сомнений.

А все мои заслуги и таланты - это блеф
и подготовка к злу и вандализму,
что если не карать таких, как я, то обнаглев,
я сверг бы их, использовав харизму.

Благое обезличил бы, создал своё ЦеКа,
коррупцию развёл бы в аппарате,
разворовал бюджет бы до копейки бы, пока
другие выживали на зарплате.

Затеял бы вторжения на земли разных стран,
вконец бы разорил пенсионеров,
и из тиранов был бы самый мерзостный тиран,
и подорвал бы в будущее веру.

Пролёживаю нары, прегрешенья осознал,
смакую снова острые моменты.
Эх, если б я заранее о всём об этом знал,
давно бы уж пробился в президенты!
1995

1993

ПОЕЗДКА В АМЕРИКУ
1.
Дали премию звену
и переходящего,
мне - путёвку, - ну и ну! -
в страны заходящего.
Чтобы, значит, отдохнул,
поднабрался опыта.
- Трезв? - спросили. Я дыхнул.
Дальше - с визой хлопоты.
Три анкеты подмахнул,
сам парторг записывал.
Перед вылетом гульнул
со швеёй Ларисою.
Провожал весь швейный цех,
бабы даже плакали,
обещал купить для всех
пудру, крем и лаку им.
Сел, как барин, в самолёт,
правда, опасаюсь я.
- Не боись, - сказал пилот, -
у нас не разбиваются.
Я давно к всему готов -
первый на партпрениях.
Стюардессы меж рядов
отвлекали зрение.
Только я их декольте
разглядел с филеями,
как шумок пошёл в хвосте, -
значит, прилетели мы.
Выхожу, ядрёна мать,
в аэропорте Кеннеди!
Надо ж было убивать,
чтоб после столько челяди!
Негров, я скажу вам, там
больше, чем в Нигерии!
Отобрали чемодан,
щупали рентгенами.
Мяли кожу и торцы,
что им надо вызнали.
Напоследок, стервецы,
дихлофосом прыснули.
Вот не зря народы все
Америке противятся!
На стоянке сел в таксе.
- Шеф, давай в гостиницу.
Едем, жвачку их жую,
гляжу на обстановочку:
по обочинам снуют
негры да жидовочки.
Понастроили домов
в сотню выше нашего.
Небо серо от дымов,
гарь кругом и кашляют.
Я окошечко прикрыл,
заёрзал на сидении, -
тошно мне от ихних рыл,
нету настроения.
2.
У нас в гостиницу попасть,
скажу вам, ох, непросто.
Кругом проезжих - просто страсть,
на каждый номер по сто.
"Нет мест", - с порога и - адье.
Да, это нам знакомо...
С порога рявкнул: - Ты - портье?
По брони от обкома!
Ну, ключ от номера он дал,
копался, правда, в кейсе,
а вслед с почтеньем прошептал:
- Санофбич, рашен крейзи!
В лифт захожу, язык не наш,
жму кнопки по догадке.
Сто первый нужен мне этаж.
Тяхнуло. Всё в порядке.
Поднялся. С этой высоты
все уши заложило.
Вот номер всунули, скоты, -
дверь клинит - отпер с силой.
Полы, блин, не подметены,
прёт запах из сартира.
Сажусь на стул, а из стены
выходят два вампира.
А рожи! Их любая блажь -
прелюдия к насилью.
Но ведь не зря ж мы инструктаж
в профкоме проходили!
Да я и не таких видал
за службу на подлодке.
Раскрыл авоську и достал
бутылку нашей водки.
Я дома сам бог что творю
под выпивку с бояном.
- Давайте выпьем, - говорю, -
за Кастро с Корваланом!
Лью им, хоть для себя берёг,
и каждый грамм считаю.
- Есть на запив томатный сок.
Сидите, щас слетаю.
Прошла вся жизнь от сих до сих,
уныла и облезла.
Метнулся пулей в ихний лифт,
по нижней кнопке врезал.
Два дня ночую я теперь
в подсобке при посольстве.
Живу нормально - верь-не верь -
в сплошном благоустройстве.
Сплю, как сурок, без задних ног,
со шваброю в обнимку.
Немного давит, тварь, под бок
коробка микроснимков.
Завхоз мне друг и я не зверь,
вполне довольный месту.
Он мне сказал: - Товарищ, верь!..
И далее - по тексту.
Играли в карты и в лото,
"Катюшу" с ним вопили,
без спору занял баксов сто, -
мы тут же их пропили.
С утра по городу брожу,
глазею на витрины,
от пестроты с ума схожу,
товару, бля, лавина!
Зашёл в их шоп, сдавило дух:
для баб всё, для интима.
- А есть у вас "лебяжий пух"
и этот... крем "любимый"?
Ловлю, хоть впору убежать,
завистливые взгляды.
Ну, как отсюда уезжать?
Не хочется, но надо!
3.
В ихнем аэропорту
много хуже нашего.
Нет ситра, а колу ту
даже видеть страшно мне.
Жду отлёта на Москву,
через час - на родину!
Сколько, здесь пока живу,
прожито и пройдено!
Пронесло и хер бы с ним,
где - простор, где - узко.
Познакомился с одним.
Трёт полы. Из Курска.
Что тут долго говорить?
Я сказал: - Василий,
хрен тебе в Нью-Йорке жить,
поехали в Россию?
Там сейчас КПСС
подлую прикрыли и
нету ОБХСС,
пахнет изобильем.
Всходит новая заря
над свободы зданием...
Не поверил он, а зря.
Впрочем, до свидания.
Лайнерок на взлёт пошёл -
встретимся с державною!
Наша, русская, не гёрл,
по салону плавает.
Иностранному хмырю -
как цветочек аленький.
Стюардессе говорю:
- Наливай по-маленькой!
1993

***
В стране гражданская война
шурует полным ходом.
Жизнь человечья не ценна,
нас меньше с каждым годом.
Ползёт пожар по городам,
охватывает сёла,
сегодня, здесь - не где-то там,
подбрасывая люд судам
и сроки - невесёлым.
По телевизору враньё
одно с утра до ночи,
галдит ворьё и вороньё,
и обморочить хочет.
Что это лучший из веков,
где б так жилось привольно,
и только горстка чудаков,
совсем лишённая мозгов,
всё чем-то недовольна.
На деле же - наоборот
мир новый строим исто,
и лишь доверчивый народ
мутят авантюристы.
Наш вождь - добрейший старина,
с того и несменяем,
иная власть и не нужна...
В стране - гражданская война,
и мы об этом знаем.
1993

1992

РАССКАЗ ГОРБАЧЁВА
Я, конечно, благодарен,-
и иного не дано!
Ты, Руцкой, хороший парень,
а Янаев - тот говно.
Всё, ребята! Вот вам кресла.
Рая, вынеси вино.
Подвигайся ближе, пресса,
слушай, вышло как оно.
Президенты тоже люди,
отдыхать где - вот вопрос!
Углубляться здесь не будем.
Прилетаю на Форос.
Загорать в Кремле мне что ли,
если здесь не загоришь?
Я и зять мой, Анатолий,
не сходили с водных лыж.
Я поУтру думал нАчать
свой предсъездовский доклад,
вдруг - Янаев фордыбачить,
и Крючков приехал, гад.
Говорят мне: "Отрекайся!
кошелёк клади на стол,
перед партией покайся,
как в момент с ума сошёл.
Вот указ про отреченье,
чемоданчик с кнопкой сдай.
Сука, нет тебе прощенья! -
жри, лечись и отдыхай.
Или нет, давай, друг с нами
брать народ в свои клешни.
Мы берём тебя на знамя,
соглашайся, не тяни!"
Раз уж вы решили сами, -
ясно, кто тут дураки!
Я сказал: "Народ не с вами,
вы отбросите коньки!"
Дал под дыхало Крючкову,
дал Янаеву под зад:
- Убирайтесь поздорову,
чтоб не портили фасад!
Свистнул-гикнул самых верных,
все подходы перекрыл,
а, чтоб было всё наверно,
Джорджу в офис позвонил.
Буш сидел на телефоне,
слeз и крикнул: "Мишa, путч!
Нaм Джeймс Бонд про всё, что поньял,
сообщaeт из-зa туч.
Бeлый Дом кругом оцeплeн,
снaйпeрА свисaют с крыш,
а нa тaнкe eздит Ельцин
и поёт "Шумeл кaмыш"!"
Я скaзaл: "Он мнe зaплaтит!
До чeго, подлeц, дошёл.
Шлитe "Боинг" или "Трaйдeнт", -
я у них "с умa сошёл"!
Я нa пляж рaзмяться вышeл,
успокоить нeрвный зуд,
слышу, Рaя кличeт: "Мишa,
кaгeбeшники ползут!"
Тут тaкaя злость нaпaлa!
Кинул кaмнeм в них - порa.
Половинa убeжaлa
от громОвого "урa".
Нeт, со мною тaк нe выйдeт,
нaс от мирa нe отсeчь!
В дом вхожу, включaю видик
и зaписывaю рeчь.
"Толя, - говорю я зятю, -
видишь, кaк нaс припeкло?
Если что - сигaй нa кaтeр,
плёнку спрячь и всeх дeлов..."
Кaк дурaк хожу по дaчe,
Буш чeго-то нe звонит.
Взял кровaть, дeтaль смaстaчил,
глядь - приёмник говорит.
Пьeху слушaю, Кобзонa,
порты Диксон и ТиксИ,
но всё большe из ЛондОнa
пeрeдaчу "Би-Би-Си".
Глядь - из туч ныряeт лaйнeр.
Из Нью-Йоркa, из Москвы?
Что жe, встрeтим - я ж нe фрaeр.
Взял топор, a это - вы!
Дaл отбой, скaзaл рeбятaм:
"Отворяйтe воротa!"
Вот и всё. А всeй жe прaвды
нe скaжу вaм никогдa!
1992

1991

ПРО ГОРБАЧЁВА И ЗАМОРСКОГО ЭКСТРАСЕНСА
Не каждому правителю провидеть
дано судьбу, чтоб не терять лица.
В России все кончали в худшем виде.
Олег - и тот! - был вещ не до конца.

А в наши дни Олеги не у дела, -
то Леонид, а то вдруг - Михаил.
И шутят шутки со страною целой,
и где тот волхв, чтоб их предупредил?

Попридержать бы чудака,
а он по-царски выдал:
- Изгнать с экрана Чумака
с Давидом Копперфильдом!

Пора кончать роман вертеть
с буржуями по-свойски.
Придумайте, куда бы деть
нам Джуну с Кашпировским!

На Западе к волхву иные мерки, -
иначе как магистром не зовут,
пророчества записывают клерки
и в ЦРУ с охраною везут.

Коварные вынашивая планы,
решило НАТО вместе с ЦРУ
поймать вождя магическим арканом
и навязать стране свою игру.

Гуляет с Раей Горбачев
в Рейкьявике по саду,
а журналисты стаей псов
берут его в осаду.

- С чем встретите грядущий век?
- Какою быть планете?
И лишь расслабился генсек
под вечер на банкете.

Ему коньяк и виски льют,
чтоб испытать закалку.
- Нет, так не выйдет! Я не пью!
Плесните минералку.

- Знакомьтесь - Ури Геллер, маг планеты, -
и сводят с экзотичным чудаком.
Генсек в недоумении: "Кто это?
БрэдбЕри знаю, с Рейганом знаком..."

Пнул туфлем референта по культуре,
с глазами чтоб раскрытыми не спал,
спросил его: - Не тот ли это Ури,
который Электроника украл?

Вот казус, но на магов данных нету,
гуманитарий впился в потолок.
- Михал Сергеич, если и не этот,
припрячьте понадёжней кошелёк!

Но переводчик знал его немножко
и даже на одном сеансе был.
- Гнёт взглядом ихний маг ножи и ложки,
и даже светофорные столбы.

- Ну, нас согнуть, - сказал генсек, -
пожалуй, он не сможет,
но неприятный человек,
видать, скажу, по роже.

Хеллоу (ничего себе...)!
Прошу, садитесь ближе
(У нас бы ты из КГБ
без поводка не вышел!).

Но Геллер был, вдобавок, телепатом,
генсеку взглядом в темя заглянул,
обиделся, ругнул сквозь зубы матом,
и что-то там в извилинах согнул.

Скрутил глазами ложку для отвода
и вилки сплёл, рукою сделав пасс,
и Горбачёв, хотя пил только воду,
сказал ему: - Я уважаю вас!
1991

1990

# # #
Она ведёт дневник бесхитростно и чисто,
и светлые слова ложатся на поля,
и полки тёплых книг спускаются ребристо,
и чувствуешь едва, как кружится Земля.

Душа бела, как снег. Вот так бы жить и нежить
себя, и никому не открывать дверей,
не поднимая век, их до рассвета смежить,
и видеть через тьму блеск радужных морей...
1990

# # #
Как змеи выползают из одежд -
Земля с себя снимает атмосферу.
Приходит поколение невежд
осваивать космическую эру.

Из памяти стираются вожди,
забыты идеалы и идеи,
затеряны заветные пути,
оплёваны все, кто не лицедеи

и те, кто, расстреляв боекомплект,
исчезли неопознанным десантом...
Буржуазия душит интеллект,
ничтожества глумятся над талантом.

И пустота грядущая, и экс
нас учит откровениям цинизма.
Взамен любви - бездушие и секс,
взамен души - апокрифы фашизма.

На вираже размытого пути
задумаешься, осознав потери:
дойдёт ли тот, кто захотел дойти,
и кто сейчас мы - люди или звери?
18.06.1990

1986

СПРУТ

К чёрту эпитафии, -
время беспредела!
Мафия на мафию
косо поглядела.

Вспыхнула Сицилия,
встрепенулся Рим,
наша камарилия
отвалила в Крым.

Сериал чудовищный
на уши поставил.
Шухман с Рабиновичем
выбрали Израиль.

Рвутся преступления,
набирая вес.
Съезд увязнул в прениях,
вымер райсобес.

Все у телевизоров, -
смотрят "Спрут" до дури.
Год чреват сюрпризами,
мусора халтурят.

Комиссар Катания
врос в бронежилет,
и на партсобраниях
контингента нет.

1986

1982

ГИМН СТРОИТЕЛЕЙ
Сказал строителям прораб:
- Не надо лишних слов!
Дом нужно выстроить хотя б
к началу холодов.
Нам спущен план, составлен акт,
контора начеку.
Готовьтесь к премиям. Итак,
побольше огоньку.
Глядит невесело народ, -
ведь снова спины гнуть.
Нас снял спецкорр на разворот
журнала "Новый путь".
- Глядите, парни, веселей! -
он крикнул перед тем.
- А ты сначала нам налей
и выпей кое с кем!
Бригада - тридцать шесть ребят,
из них - двенадцать баб.
Мы будем строить даже ад,
коль рай на деньги слаб.
В мешалку высыпан цемент
напополам с песком.
На перекур - один момент,
построим с огоньком!
Высотники баклуши бьют, -
их время не пришло.
Но час наступит, их пошлют:
- Вершите ремесло!
По шатким двигаясь лесам,
держась за облака,
они ещё покажут нам,
как строить на века.
Кому-то светит благодать
в уюте и в ладу,
а нам квартиры получать
в неведомом году.
От премии на волосок,
умеривая прыть,
мы строим дом на долгий срок,
где вам, возможно, жить.
1982

1981

***
Пускай молчат ответственные лица,
народ вовсю корячится и пьёт,
расскажет нам об этом Солженицын,
и Галич с плёнки старой напоёт.
В базарный день не стоит и полтинник
жизнь человечья в весь её размах.
А ну-ка поподробней, Подрабинек,
про будни политзэков в дурдомах!
В отдельности все люди неплохие,
а вместе превращают совесть в хлам.
Когда-нибудь настанут дни такие,
где каждому воздастся по делам.
1981

1978

ПРО БЫКА
Крик, стрельба!.. Мой переход через границу
был отмечен и запечатлён.
Завтра все газетные страницы
осветЯт мой путь со всех сторон.

Стану я добычей журналистов,
власти припаяют мне статью.
Переплюнув славой террористов,
враз переменю судьбу свою.

В родных краях
колымил пастухом.
Забыв про страх,
погнался за быком.

Но здесь не горько
за тюремною стеной.
Спасибо, Борька,
бык мой племенной!

Мне жужжат: "Вы выбрали свободу?"
"Ваше отношенье к КГБ?"
- Каюсь, - говорю, - не зная броду,
я быком испортил жизнь себе.

Пас бы тихо стадо на пригорке,
а быка списал бы на волков.
Чтобы сдох он, этот самый Борька!
Сгинул в чаще на века веков!

Ко мне шустрит
известный адвокат.
Я чист, побрит,
одет и сыт, и рад

здесь на халтуру
посидеть пока.
У нас бы шкуру
сняли за быка!

В камеру мне носят тонны писем,
камера - почти что Гранд-отель.
Я живу, здоров и независим,
и недосягаемый отсель.

Плаваю в бассейне, ем бананы,
чифер в кофеварке кипячу,
изучаю мир с телеэкрана,
завтра срок по полной получу.

Такой бывает
игра Судьбы, -
сперва швыряет
в накал борьбы,

потом выводит
из бед тайком,
как вышло, вроде,
с моим быком.
1978